№ 4 (2023)

Раскрывающая характер мировоззрения и образ мышления выдающегося деятеля революционного движения теория революции затруднительна для однозначной оценки. Рассредоточенная в различных текстах как научного, так и пропагандистского характера, заметно эволюционировавшая в течение времени, она выглядит противоречивой в отдельных частях, что объясняется в конечном счете различием тех факторов, под влиянием которых она складывалась. Всем своим творчеством П.А. Кропоткин защищал идеалы анархизма и социализма, видя в революции путь к их осуществлению. А присущий ему, естествоиспытателю, естественнонаучный взгляд обусловливал отношение к революции как эволюционному процессу в контексте всемирно-исторического поступательного движения. В эволюционном духе он размышлял о возможностях смягчения социальных антагонизмов с направлением их разрушительной энергетики в позитивное русло. Немаловажным фактором творчества был гуманизм, побуждавший рассматривать все социальные явления сквозь призму реализации и развития принципов нравственности. Негодуя против страданий бедноты, Кропоткин задумывался о моральных издержках возмездия верхам общества, об опасности взаимного озлобления. Отстаивая доминирующую роль революций в истории, Кропоткин допускал в конкретных случаях альтернативу в качестве реформы. Субъектом революции надлежало быть народу: трудящимся и угнетенным социальным низам; задача прогрессивных представителей образованных слоев общества – указав цели революционной борьбы, способствовать ему в подобном волеизъявлении. Оправдывая стихийные формы массового протеста, мыслитель считал просвещение народа необходимым для превращения воплощающейся в революционных актах стихии разрушения в созидательное творчество масс. Провозглашая окончательной целью революции социалистическое устройство общества, Кропоткин допускал постепенность перехода к нему. В историческом процессе, наряду с прерывностью прогресса, отмечал преемственность позитивных форм социальности, возникших в истории, в том числе существующих в буржуазном обществе.

В статье анализируется трактат «Сумма географии» (1519) испанского юриста, путешественника, конкистадора и ученого Мартина Фернандеса де Энсисо. Уделено внимание биографии Фернандеса де Энсисо до написания книги, особенно периодам его пребывания в Америке, в частности его роли в создании и начале применения рекеримьенто. Рассматриваются контекст и цели написания трактата, его структура и значение. «Сумма географии» отражает связанное с ходом Великих географических открытий состояние знаний о новых морях и землях, открытых к тому времени европейцами, и в то же время выходит далеко за эти рамки, являясь первой в истории географической мысли попыткой включить обобщенные сведения о Новом Свете в картину устройства мира. Прослеживаются различия в описании Нового и Старого Света: если американская часть, написанная на основе личного опыта и рассказов очевидцев, содержит уникальные для столь раннего времени сведения, то описания Старого Света гораздо более традиционны, как правило, имеют античные и средневековые прототипы, однако также представляют большой интерес, поскольку, будучи достаточно популярны, позволяют лучше понять внутренний мир человека XVI столетия.

Статья посвящена первому английскому компендиуму сведений об Америке и плаваниях в Северной Атлантике, опубликованному Р. Хаклюйтом в 1582 г. В отличие от его главного труда «Основные плавания, путешествия и открытия английской нации» 1589 г., более раннему издательскому проекту Хаклюйта в литературе не уделялось достаточного внимания. По аналогии с более поздними произведениями его рассматривали как часть пропагандистской кампании в пользу основания английских колониальных поселений в Северной Америке. Между тем анализ всей совокупности текстов, отобранных Хаклюйтом, способов их организации, авторских комментариев и отсылок к источникам, свидетельствует о том, что на этом этапе главный интерес для него представляли поиски северо-западного прохода в Азию. Наряду с огромными прибылями от торговли с Китаем и Индией, этот глобальный проект должен был усилить позиции Англии в соперничестве с католическими морскими державами – Испанией и Португалией. Явив миру всю совокупность английских достижений в исследованиях северного полушария, первая публикация Хаклюйта сыграла важную роль в пропаганде английской морской экспансии и в формировании национального самосознания англичан. В то же время компендиум Хаклюйта, первый опыт адаптации в Англии этой специфической формы научной литературы, знаменовал собой важный этап в развитии географических представлений о мире, в частности о Новом Свете, а также в эволюции воззрений самого составителя на проблему плаваний в полярных широтах Атлантики.

В статье рассматривается влияние открытия Нового Света на историческое сознание французских гуманистов XVI в. Исследование латинских трактатов Ж. Фернеля (1548), Ж. Бодена (1566), французских сочинений Л. Ле Руа (1567, 1575) и М. де Монтеня (1580, 1588) позволяет оспорить утвердившееся в историографии представление, согласно которому открытие Нового Света, высокая оценка новых достижений (компас, артиллерия, книгопечатание) привели гуманистов не только к осознанию превосходства своего времени над античной эпохой, но и к «идее прогресса». Действительно, французские гуманисты (Форнель, Боден, Ле Руа), ссылаясь на современные географические открытия и беспрецедентные изобретения, провозгласили превосходство своей эпохи над античностью в познании мира, заявили, что их современники вышли за рамки античного опыта, познали весь Земной шар и впервые превратили мир в единое пространство обмена и торговли. Критическая позиция М. де Монтеня, оспаривавшего исчерпывающий характер современных географических открытий и новаторский характер ряда изобретений, не получила распространения, поскольку не отвечала потребности гуманистов в высокой исторической самооценке. Именно эта потребность заставляла интеллектуалов эпохи сопоставлять «этот наш век» и античность и убеждаться в превосходстве современности. Однако идея превосходства современной эпохи так и не переросла в культуре французского гуманизма в «идею прогресса». Эта сложная концепция, согласно которой человечество последовательно движется к желаемому образу будущего, была для гуманистов и излишней (с точки зрения удовлетворения потребности в высокой исторической самооценке), и не соответствующей их картине мира. Условия для рождения «идеи прогресса» возникли лишь в XVIII в. в рамках культуры Просвещения. Понимание гуманистами истории основывалось на идее цикличности, представлении о том, что человеческая цивилизация, возникнув, периодически достигает расцвета, а затем неминуемо приходит в упадок. Об этом свидетельствовал весь доступный гуманистам исторический опыт.

В 70–80-х годах XVI в. итальянский правовед Гвидо Панчироли (1523–1599) составил сборник кратких заметок о древних и новых изобретениях. В одной из них автор выдвинул тезис о том, что античные мыслители ничего не могли знать о существовании Америки. Стремясь доказать первенство европейцев в обнаружении Нового Света, составитель комментария к заметкам Панчироли Генрих Зальмут привел ряд аргументов за и против их приоритета. Таким образом, в трактате Панчироли «Новые открытия, или Две книги о достопамятных вещах», впервые опубликованном в 1602 г. совместно с комментарием Зальмута и по инициативе последнего, был поставлен вопрос о возможности открытия Америки еще до Колумба. Цель данной статьи – проанализировать порядок осмысления времени и сущности открытия Нового Света. Для этого в ней рассмотрена логика рассуждения двух авторов о первенстве европейцев и различия в обосновании этого утверждения. Исходя из проведенного исследования, можно заключить, что в данном произведении пересмотру подвергся не только корпус античных представлений о мире, но и исследовательский, созидательный потенциал европейцев, способных к открытию нового континента. Вопросы, поставленные в трактате, в свою очередь, стали предпосылкой к началу «Спора о древних и новых», апогей которого пришелся на конец XVII в. В тексте трактата и в комментарии к нему Панчироли и Зальмут сталкиваются с невозможностью включить открытие Нового Света в прежние научные представления о мире и его устройстве. В своей работе они пытаются найти объяснение разрыва с предшествующей традицией и таким образом оказываются у истоков спора о значимости античного знания для новой европейской науки.

Спустя два месяца после начала Гражданской войны в Испании лидер мятежников генерал Франсиско Франко 1 октября 1936 г. провозгласил себя главой испанского государства и генералиссимусом. Стремясь добиться признания не только идеологически близкими государствами (Италия и Германия), но и странами западной демократии, в частности США, он начал налаживать с ними связи. В конце августа 1936 г. в Нью-Йорк националистами был отправлен опытный дипломат Хуан Франсиско де Карденас. В 1937–1938 гг. он пытался добиться признания правительства Ф. Франко и получения статуса франкистского агента в США. То, что Соединенные Штаты не признали де-юре де Карденаса агентом Франко в Нью-Йорке, не именовали его консулом и запретили на своей территории официальную печать и франкистский флаг как один из атрибутов государственности, свидетельствовало, что США не считали легитимным франкистское правительство. Американцы поддерживали официальные дипломатические отношения с руководством республиканской Испании вплоть до 1 апреля 1939 г., рассматривая ее в качестве единственного законного испанского правительства. Тем не менее де-факто Х.Ф. де Карденас с ведома государственного департамента США имел возможность оказывать почти все консульские услуги, что в определенной степени свидетельствовало о двойственности американской политики. В настоящей статье впервые в отечественной литературе были привлечены материалы испанского Генерального архива администрации (г. Алькала-де-Энарес), где хранится входящая и исходящая корреспонденция Хуана Франсиско де Карденаса и других франкистских политиков за 1936–1939 гг.

После Второй мировой войны важнейшим приоритетом внешней политики Франции в Европе было решение германской проблемы, иначе говоря, недопущение возрождения Германии в качестве реваншистского государства. Вместе с тем французская дипломатия под влиянием державного комплекса стремилась обеспечить лидирующую роль Франции в Западной Европе. Отсюда курс Парижа сначала на заключение альянсов антигерманской направленности, затем, после провозглашения ФРГ в 1949 г., на образование европейских оборонительных структур с участием ФРГ, чтобы по меньшей мере держать под контролем ее возможное перевооружение. Вступление ФРГ в НАТО в 1955 г. означало провал этой стратегии. Ш. де Голль, пришедший к власти в 1958 г., пытался сформировать франко-германскую ось, которая позволила бы создать «европейскую Европу», независимую от США. Неудача этой политики из-за проатлантической позиции ФРГ побудила его преемников занять более гибкую позицию. С одной стороны, французы создавали с германским партнером тандем, призванный усиливать европейскую интеграцию, в том числе в оборонительной сфере (европейская автономная оборона), с другой стороны, укрепляли отношения Франции с США и НАТО. Воссоединение Германии на основе конституции ФРГ в 1990 г. усугубило уже существовавшую проблему неравенства сил во франко-германском тандеме в пользу Германии, у которой постепенно проявляются свои державные интересы. Тем не менее президент Франции Э. Макрон, убежденный европеист, с момента своего избрания в 2017 г. пытался использовать этот тандем для продвижения в ЕС идеи «державы Европы», способной конкурировать с США и Китаем. Однако перспективы реализации этой идеи весьма неоднозначны.

В статье рассматривается эволюция позиции России в отношении «бульдозерной револю-ции» в Сербии 2000 г. Реакция официальной Москвы на осуществление «цветных революций» в начале XXI в. является своеобразным «белым пятном» российского научного дискурса, а данная проблема и вовсе впервые анализируется в отечественной и зарубежной историографии. Исследование базируется на документах Архива внешней политики Российской Федерации, Цифровой библиотеки Б. Клинтона (США), Союзной избирательной комиссии Югославии, заявлениях крупных российских политиков и дипломатов, материалах ведущих отечественных и западных СМИ, многие из которых впервые публикуются в научной литературе. Авторы приходят к выводу, что официальная реакция руководства Российской Федерации на кризисные события осени 2000 г. в Союзной Республике Юго-славия была осторожной и сдержанной, что исключало открытую поддержку одной из сторон внутриполитического противостояния. В то время как коллективный Запад открыто выступал за отстранение С. Милошевича от власти, Россия стремилась к тому, чтобы президент страны был избран югославским народом на законных основаниях, без иностранного вмешательства и внутренних беспорядков. Именно поэтому во время выборов и до победы «бульдозерной революции» российские официальные лица и дипломаты не высказывались в пользу какого-либо кандидата, но и не поддавались нажиму западных политиков, стремившихся использовать Москву для оказания давления на Милошевича. Россия пыталась играть роль посредника между властями и оппозицией, однако в условиях проактивных действий западных стран, направленных на свержение правящего режима, данная политика была обречена на провал.